Если вы знакомы с историей взаимоотношений Кореи и Японии, то знаете, что по сей день между странами продолжается молчаливое противостояние. Оно связано с теми ужасами, которые первой стране пришлось натерпеться, находясь под гнетом второй.
Смотрите также: Трудности корейско-японских отношений. Часть первая: История
Трудности корейско-японских отношений. Часть вторая: Ситуация сегодня
Одним из проблемных вопросов, которые до сих пор не дают двум странам полноценно взаимодействовать, являются так называемые «женщины для утешения». Это молодые кореянки, которых увозили из домов силой, чтобы затем использовать в качестве сексуальных рабынь для офицеров и солдат японской армии. Девушки были бесправны, им оказывалась минимальная медицинская помощь ради поддержания жизненных показателей. Однако несчастные десятками умирали от побоев, ран, инфекций и голода.
На данный момент статус этих жертв войны до конца не определен. В Корее им ставят памятники как героиням, почитают, поддерживают тех, кто дожил до нынешнего времени. Японская же сторона старается максимально обходить острый вопрос, так как придерживается позиции, что «женщины для утешения» — «эхо войны» и ее последствия.
Порталу Asian Boss удалось встретиться с одной из таких пленниц по имени Ким Поктон. Она честно и открыто рассказала о тех ужасах, которые ей пришлось пережить, будучи совсем молодой девушкой.
Внимание: перевод содержит материалы, ориентированные на зрелую аудиторию. Просим заранее отнестись к интервью с пониманием или отложить прочтение статьи.
Перевод интервью с 0:50, И — интервьюер, К — госпожа Ким.
И: Спасибо, что согласились на интервью. У нас очень много вопросов. Мы очень хотим услышать Вашу историю и выяснить правду. Позвольте спросить, сколько Вам сейчас лет?
К: 93 по корейскому исчислению (92 по европейскому, 1926 г.р.).
И: Где Вы родились?
К: Я родилась в Янсане в провинции Кёнсан-Намдо. Я родилась и выросла в дружной семье. Это было в то время, когда все молодые корейцы призывались на военную службу в японскую армию. Так как мы находились под военным протекторатом Японии, они (японские военные) могли делать с нами все, что желали. Когда началась Вторая Мировая война, они даже забирали учеников из школ, делая из них новобранцев для японской армии. К несчастью, забирали они не только мальчиков. Они также забирали девочек, применяя силу.
И: Под «силой» Вы подразумеваете, что они пришли к Вам домой и просто увели с собой?
К: Верно. Несмотря на то, что мы не хотели идти, они принуждали нас. Когда я спросила маму, куда направляюсь, она лишь сказала, что это из-за Второй Мировой войны. Что я пойду на фабрику и буду производить солдатскую форму, потому что армия была неукомплектованной. Очевидно, им нужна была женская рабочая сила. Они (солдаты) обещали моей маме, что я вернусь назад, как только достигну брачного возраста. Таким образом, с их слов, у меня не было причин для отказа.
И: А если бы Вы все же отказались?
К: Тогда бы мы всё потеряли и были бы высланы из Кореи. Таким образом нам угрожали. Если бы японцы отняли все наши пожитки, как бы наша семья должна была выживать? Я подумала, что если буду работать на фабрике, то, по крайней мере, не умру, поэтому согласилась. Они забрали меня в порт Пусана, где мы сели на ночной паром. Утром мы были уже в Симоносеки (центральный город на юго-западе острова Хонсю). Нас было около 30-32 человек, все женщины. Девушкам было около 19, 18 или 20 лет, примерно по столько. Я определенно была самой младшей из нас.
И: То есть Вам было 14 лет в то время? (речь идет о 1940 годе)
К: Да, 14 по европейскому исчислению, 15 по корейскому. Проведя несколько дней в Симоносеки, нас пересадили на другой корабль, который следовал в Тайвань. Мы снова высадились и вновь должны были ждать другой корабль.
И: В тот момент Вам ничего не показалось странным?
К: Я была слишком молода, чтобы осознать, что что-то идет не так. Всё, что мне было известно — это то, что мы до сих пор не прибыли в конечный пункт назначения. Я понятия не имела, что меня ждет. Через несколько дней мы сели на другой корабль, который доставил нас в китайскую провинцию Гуандун. Когда мы сошли с корабля, нас встретили высокопоставленные японские чиновники. Они спросили меня: «Сколько тебе лет?», — а когда узнали, что мне всего 14, перекинулись между собой парой фраз: «Не слишком ли она молода?». В любом случае, они велели мне зайти внутрь здания, где меня приняли армейские врачи, целью которых был осмотр моего тела. После этого они велели мне отправляться в своё общежитие. Я не знаю, была ли это большая школа или фабричное здание, пространство было очень большим. Было множество комнат, которые не закрывались, то есть был сквозной вид на то, что происходит внутри. Можно было увидеть, как люди занимаются сексом.
В первый раз меня затащили в одну из комнат и побили. Поэтому мне пришлось уступить. Когда парень закончил свое дело, у меня было сильное кровотечение, потому что это был мой первый раз. Простыни на кровати насквозь пропитались кровью. Когда всё закончилось, я поднялась в свое общежитие по лестнице и увидела двух рыдающих девушек, с ними случилось то же самое. Мы думали: «И как нам жить дальше? Мертвым нам было бы намного лучше».
Мы начали думать, как покончить с собой. Я слышала, что люди могут умереть, выпив слишком много алкоголя. Но для этого нужны были деньги. К моей радости, у меня с собой была 1 вона (около 0,00088 доллара), которую дала мне мама. В то время это была внушительная сумма, и мама хотела, чтобы я использовала эти деньги для покупки еды, когда проголодаюсь. Но я решила использовать их, чтобы убить себя. В здании вместе с нами работала уборщица. Я подозвала ее, протянула свою вону и попросила принести мне сильного алкоголя, настолько, чтобы наверняка вырубил меня. Она вернулась с объемной бутылью Гаолянского вина (крепкий дистиллированный ликер из ферментированного сорго, разновидность байцзю, крепость которого 38-63%). Она велела мне выпить его, а затем запить водой. Как только я сделала глоток, мой рот обуяло пламя. Позднее я не чувствовала своего горла. Но трое из нас все равно «прикончили» бутыль.
И: Вы выпили всю бутылку?
К: Да. После этого мы потеряли сознание. Мы бы так и погибли, если бы никто не вмешался. Но, так как мы пропадали до вечера, нас спохватились и стали искать, найдя в бессознательном состоянии на полу. Прибыли врачи и промыли нам желудки. С того самого дня я больше не могла полноценно переваривать пищу, мой желудок был уничтожен. В любом случае, я очнулась спустя 10 дней, комната кружилась вокруг меня, я как будто была вне своего тела. Таким образом я осталась жива вместо того, чтобы умереть.
Тогда я решила, что должна выжить, чтобы рассказать о том, что случилось. Выжить и вернуться домой. Из-за этого решения у меня не было иного выбора, кроме как делать то, что мне велят. Благодаря нашей покорности мы избегали побоев.
И: Что они заставляли Вас делать?
К: Ежедневно совокупляться с японскими солдатами.
И: Сколько раз в день такое случалось?
К: По субботам я начинала с полудня и заканчивала в шесть вечера. Солдаты выстраивались в очередь.
И: В смысле — в ряд?
К: Именно. Если происходила задержка, следующий в очереди парень начинал колотить в дверной проем. Они шли сплошной вереницей, один за другим. Они использовали презервативы и подобие лубриканта, который облегчал им дело. Даже один-два раза в день для меня было сложно вынести. Но за день это случалось так часто, что я сбивалась со счета. К пяти часам вечера я уже не могла подняться на ноги, не могла нормально ходить. Вся нижняя часть моего тела пульсировала болью. В конце дня к нам приходили врачи, чтобы обработать те части тел, где этого требовалось. Они ставили нам уколы и велели принимать лекарства. По воскресеньям я должна была «работать» с восьми утра до пяти вечера, такие были воскресенья. Так всё и происходило…
Меня дислоцировали из Гуандуна в Гонконг, Малайзию, Индонезию и Сингапур. Я все еще считаю чудом то, что меня не подстрелили, что я выбралась живой. В Сингапуре, после того, как Япония проиграла войну, японские солдаты старались уничтожить следы существования этих станций для утешения. Для этого они выдавали нас за медсестер в армейских больницах. Так, «медсестрой», я проработала около года. Несмотря на то, что Япония была окружена, японские солдаты в Сингапуре отказывались принимать поражение и пытались предотвратить высадку американских войск на острова. Из-за этого и работа больницы была приостановлена. Когда это случилось, корейцам велели следовать в тюремный лагерь США. Мне пришлось отправиться туда, но когда я это сделала, там не было ни одного ответственного за нас человека. Мне просто сказали, что я могу идти туда, куда пожелаю. Но, даже если бы я хотела, куда мне пойти? Продержав нас несколько дней, за нами прибыла лодка, чтобы забрать как беженцев. Я попала на нее и, наконец, вернулась в Корею.
Тогда я встретилась с семьей и родителями. Я спросила их: «Так сколько точно лет прошло?». Они ответили, что восемь. Меня забрали в 14, а вернулась я, когда мне исполнился 21 год. Прошло восемь лет, так они сказали.
И: В то время Вы смогли воссоединиться со всей семьей?
К: Несмотря на то, что мы встретились, они понятия не имели, через что мне пришлось пройти. Как я могла…рассказать им о том, что испытала? Со мной происходили вещи, которые для меня, как для женщины, были непостижимы. Поэтому я не могла никому ничего рассказать. Они продолжали думать, что я работала на фабрике. Но так как я не желала вступать в брак, даже становясь всё старше, мама хотела выяснить причину моего отказа. Она заставила меня быть с ней искренней, поэтому я рассказала ей все о той жестокости, которую пришлось вынести моему телу. Я не хотела портить жизнь другому мужчине. Это должно было быть лишь моей проблемой. Поэтому я сказала ей, что не желаю выходить замуж. Узнав правду, моя мама тоже больше не могла говорить на эту тему, для нее это стало большим потрясением. У мамы случился сердечный приступ, в результате которого она умерла.
И: После того, как Вы прошли через такие страдания, когда набрались храбрости, чтобы рассказать о случившемся публично?
К: Когда мне исполнилось 60 лет. Я была в ярости, ощущала горечь каждый раз, когда думала об этом. Я думала, что это как-то разрешится, если я просто скажу правду. Однако и по сей день никакого решения не найдено.
И: Японцы утверждают, что женщины для утешения были проститутками, а не жертвами, что им платили за услуги. Есть те, кто считает и говорит так. Как бы Вы ответили на подобные заявления?
К: То есть это то, что 14-летняя девочка будет делать ради денег? Как я могла помыслить о продаже собственного тела в таком возрасте? Все доказательства всё еще находятся там, но они стараются скрыть их. Если японское правительство продолжает утверждать, что ничего подобного никогда не происходило, что я должна ответить?
И: В 2015 году корейское и японское правительства пришли к соглашению, в результате которого японская сторона обязана была выплатить около 10 миллиардов вон (около 8,8 миллионов долларов) в качестве репараций.
К: Когда бы я ни говорила об этой проблеме, они пытаются заставить меня умолкнуть. Когда Пак Кын Хе была президентом, если бы она поинтересовалась нашим мнением в вопросе решения данной проблемы, мы бы были счастливы подсказать ответы. Но, не сказав нам ни слова, наше драгоценное правительство просто приняло собственное решение избавиться от памятника «женщинам утешения». Как такое произошло? Какие же ублюдки принимали такое одностороннее решение? Как только я услышала об этом, начала сыпать проклятиями. Подобное решение — это не то, за что мы сражались.
И: Чего же Вы на самом деле хотите?
К: Я хочу…извинений от Японии за то, что похитили нас и заставили страдать. Я хочу официальных извинений. Они должны сказать: «То, что мы сделали, было абсолютно неправильно, мы исправим свои учебники по истории». Они должны сказать нам: «Мы искренне просим прощения». Если они напишут подобное официальное извинение, тогда мы сможем простить их. Дело не в деньгах, они просто пытаются замять эту проблему. А мы — те, кто постоянно борется за то, чтобы подобного не случилось. Это же история!
И: Есть ли нечто такое, о чем Вы сожалеете с этой точки зрения?
К: Сожаления? Конечно они есть. Если бы я знала о том, что эта проблема растянется на столь долгое время, то не стала бы говорить об этом. Если бы об этом никто не знал, я бы просто жила тихо-мирно. В 14 лет, когда я должна бы была учиться, меня забрали. Моим самым глубоким сожалением является отсутствие возможности учиться. Если бы я когда-нибудь получила деньги от японского правительства, ими я бы оплатила обучение нуждающихся учеников, чтобы они могли получать знания. Таков мой план. Но мне уже 92 года. Разрешения проблемы не предвидится.
И: То есть, если Япония признает, что совершала неверные действия, Вы сможете простить?
К: Да. Говорят: «Нужно ненавидеть грех, а не грешника». Это не то, что Синдзо Абэ (премьер-министр) делал. Это то, за что в ответе бывший император.
И: На мой взгляд, правда всегда найдет путь быть раскрытой..
К: Возможно, Вы услышите это в первый раз, но для меня так больно говорить об этом. В моем возрасте, когда положено быть на покое, японское правительство продолжает ворошить данную проблему. Таким образом, когда бы мне не приходилось говорить на эту тему, снова и снова, я ощущаю невыразимую боль.
gunyasha © YesAsia.ru
